Надежда Брежнева, «
Молодогвардеец», №8 (98)
“Я в глаза посмотрел своей смерти”
Это — строка из стихотворения «Рукопашный бой» подполковника Леонида Петровича Онищенко, отдавшего 30 лет своей жизни службе в армии. Он — кавалер ордена «Красная звезда», награжден медалями за примерное исполнение воинского долга, грамотой Президента СССР.
Накануне 16-й годовщины вывода войск из Афганистана в папке у Леонида Петровича появились новые стихи на эту трудную, но рвущуюся из души тему. Главное, что заставляет браться за ручку, говорит он, это сравнение того, что я слышу, читаю, вижу на экранах телевизора о событиях в Афганистане, с тем, что я сам видел и пережил со своими солдатами: «Об этом хочется рассказать. Если мы промолчим сейчас, то пройдет еще пара десятков лет, и эта тема будет забыта, а еще хуже, если правда будет еще более искажена. Давать оценку тем событиям должны историки, но, по моему мнению, решение о вводе советских войск в Афганистан было не совсем правильным. Можно было ограничиться малой частью войск, а не вводить такую большую группировку. Но этого уже не исправить. С другой стороны, если каждый офицер или солдат, получив задание, будет размышлять о том, выполнять его или нет, то такой военнослужащий государству не нужен, где бы он ни служил. Получил задание — выполняй его. И выполняй как можно лучше. Вот мы это и делали, находясь в тяжелейших климатических, бытовых и боевых условиях. Тактика применения войск в горно-пустынной местности была не знакома. И, собственно, в Афганистане толком даже противника не видишь. У них не было никакой формы, они ничем не отличались от простого трудяги. Поменял свою мотыгу на автомат или пулемет — и стал моджахедом. А опыт ведения боевых действий они приобретали, начиная с 13-14 лет, к 20 годам становясь опытными воинами. А наш солдат полгода готовился на территории СССР и полтора года служил на чужой земле. Только начинает приобретать боевой опыт — ему приходит замена. Сейчас все чаще слышишь, что наш солдат был кровожаден. Но такого и близко не было. Естественно, когда идет бой, то тут один закон — или ты, или тебя. И солдат специально этому учился — побеждать. Второе, в чем обвиняют наших солдат — в продаже оружия. Там, где служил я (40-я армия под командованием Громова — мотострелковые, десантные бригады, танковый батальон, ракетный дивизион), не было ни одного случая продажи оружия. И третье, в Афганистане среди наших солдат не было «дедовщины», хотя разговоры об этом идут. Как может человек серьезно обидеть другого, если завтра им вместе идти на задание?
В Джелалабаде у нас был даже такой случай. Старослужащих готовили к отправке домой, уже объявили списки, на их место пришли молодые солдаты. Но срочно надо было освобождать кишлак, и старослужащие попросили командира послать на это задание их, а молодых оставить «до лучших времен». Много, очень много слухов о службе в Афганистане, много подается в извращенном виде. Для меня лучшим способом изложить свое видение тех событий стали стихи. Прочитав стихи некоторых авторов, я сделал и свою первую пробу. Главным для меня были факт, события: как солдат готовится к бою, а бой — это не прогулка. Ведь практически каждый бой — это потери. Вот случай: наша машина с водителем и старшим прапорщиком сорвалась в пропасть, и чтобы достать их тела, мы потеряли еще троих… Поэтому все мои стихи — о войне, о переживаниях человека, прошедшего эту войну. На которой почему-то погибали лучшие.
Рукопашный бой
За седой горой
Рукопашный бой.
Мы с вражиною силой мерялись.
Взрывы, дым трубой –
Худо нам с тобой
Все же мы на удачу надеялись.
Я обучен бить,
В бой войска водить,
Рассыпать в поле трассеры веером,
Боль терпеть, не ныть,
Правду говорить
И в солдате всегда быть уверенным.
Паника и страх –
Не помог Аллах.
Православные богом отмечены.
Копоть на стволах,
Скрежет на зубах,
Вдоль арыка тела искалечены.
Выстрел, всплеск огня –
Пуля для меня,
Но Иван перекрыл путь движения.
Страшная резня
Среди бела дня
Стала датой второго рождения.
Ярость и напор,
Выстрелы в упор,
Перемешано все в круговерти,
Стоны, ругань, ор –
Я седой с тех пор.
Я в глаза посмотрел своей смерти.
Бьешь исподтишка –
Знать, тонка кишка,
Значит, нет в тебе гордости горца.
Прячешь ДШК
В схронах кишлака
И стреляешь нам в спины с оконца.
Снились маме сны,
Что к концу весны
Сын к ней в гости зайдет в стальной каске.
Странно — кровь с десны
И бинты красны,
И по дому цветы в черной краске.
Пуля под висок,
Струйка на песок –
Доказательства страшной той драмы.
Ванечка-сынок
В домике из досок
«Грузом-200» летел к своей маме.
В сельском доме стон,
Свечки у икон,
Куском хлеба накрыт стакан водки,
Высечка двух дат
Спи спокойно, брат,
Совсем рядом твои одногодки.
Холмик под горой –
Здесь солдат-герой.
Как нелепо, что жизнь так оборвана!
Эх! Беда — бедой,
Стала мать седой,
А невеста твоя не целована.
Снова в горле ком –
В доме военком
Говорил, заикаясь заметно:
«С вашим пареньком
Я был год знаком
И вот орден примите. Посмертно».
