Глава Ассоциации исследователей голодоморов, народный депутат Левко Лукьяненко, 79 лет, говорит, что старшие люди и до сих пор боятся рассказывать о временах Голодомора.
Что мы еще не знаем о Голодоморе?
— Наша ассоциация работает с 1992 года, и очень много уже сделала. Но нужно еще — в десятки раз больше. Собрать записи по всем селам Восточной Украины, ведомости о вымерших через голод поселениях. Вот я из Городнянского района Черниговской области. Знаю, что за сем-девять километров от Городни были два хутора — Марченков и Кортовецкий. На одном из них люди вымерли, хутор исчез. А это нигде не зафиксировано.
Другой пример — Миргород на Полтавщине. Тогда в семьях были очень много детей, по десять и больше. Когда родители умирали, то детей морили голодом. Потом мертвых и еще полуживых свозили в большие ямы на берегу реки и закапывали. Потом сверху железнодорожный путь проложили. И таких массовых захоронений в Украине тысячи. Их нужно исследовать, проводить раскопки.
— Сколько денег нужно на полноценное исследование Голодомора?
— Мы в ассоциации как-то прикинули — для нормальной деятельности нам нужно на год 667 тысяч гривень. У нас есть люди, которые готовы ездить по селам записывать очевидцев, снимать фильмы, фотографировать, принимать участие в раскопках. А мы сейчас живем на членские взносы. Исполнительный секретарь совета организации получает 200 гривень в месяц. Она дважды на неделю приходит в офис на дежурство. Остальные работают бесплатно, на энтузиазме. Государство совсем не поддерживает. Вот в Луганске у нас очень хорошая ячейка. Ездили они на места массовых захоронений, записывали рассказы, снимали на видео. Но только один фильм сделали — на больше денег не хватило.
— Много ли осталось очевидцев?
— Еще много. Тех, которые помнят 1932–1933 года, может и тысяч сто. Но был еще Голодомор в 1946–1947 годах. Его свидетелей еще больше.
Однако есть проблема — люди старшего поколения до сих пор боятся рассказывать. Это еще с советских времен страх. К тому же, нашу ассоциацию государство игнорирует, мы будто диссиденты какие-то. Поэтому и люди относятся с осторожностью. Вот если бы Верховная Рада приняла предложенный президентом законопроект, который признает Голодомор геноцидом, это была бы определена легализация. Любы перестали бы бояться. Рассказов стало бы больше.
— Хорошо ли уже изучены архивы и много ли документов относительно Голодомора есть в России?
— С архивами дела тоже не очень хорошо. Проблемы с доступом к ним. Скажем, еще в начале 1990-х украинский Голодомор изучал специальный комитет канадского Конгресса. Они собрали много свидетельств украинцев, которые выехали в США и Канаду. А в 1993 году передали это архив Украине — тогдашнему вице-премьеру по гуманитарным вопросам Николаю Жулинскому и главе Верховной Рады Ивану Плющу. Но его спрятали. Для того чтобы наши люди могли на архив посмотреть, я писал депутатское ходатайство. Засунули его в какой-то чулан в Верховной Раде. К архивам Службы безопасности тоже доступ ограничен. Россия же к своим документам практически не допускает. А у них же есть архивы Министерства внутренних дел, прежнего КГБ. Официально можно какую-то более-менее нейтральную информацию достать. А, чтобы что-то такое, более секретное — наши люди ездят, за бутылку коньяка там что-то вытягивают.
Анатолий Марциновский, «Газета по-украински»
