Сороковины
14-го марта на восемь могил легли венки и цветы. Зажглись поминальные свечи. Родные и друзья выпили за упокой. В тот день почтили память людей, каждый из которых «недострадал, недолюбил, недораспробовал вино и даже недопригубил». Восемь жизней унесла трагедия, произошедшая в Луганске в ночь со второго на третье февраля, когда неисправный газопровод разрушил два дома в центре Луганска, на улицах 1-я Линия и Коммунальная.
Сыроватка Наталья Валерьевна — 1970 года рождения.
Слотвинский Александр Александрович — 1951 года рождения.
Слотвинский Сергей Александрович — 1949 года рождения.
Бирюкова Елена Николаевна -1987 года рождения.
Бирюкова Людмила Борисовна — 1961 года рождения.
Бирюков Андрей Николаевич — 1983 года рождения.
Шевченко Николай Петрович — 1949 года рождения.
Маяцкий Юрий Сергеевич — 1981 года рождения.
Их жизни оборвались в ту страшную ночь. Если попытаться вкратце сформулировать причину смерти этих людей, наиболее точно подходит определение «несчастный случай». Случай? А, может быть, то, что тогда произошло, можно назвать убийством? Ведь к фатальным последствиям может привести не только действие, но и бездействие, надежда на «авось». И не во всех случаях убийцей является конкретный человек.
Спустя более чем месяц после трагедии, когда можно спокойно переосмыслить все обстоятельства, после прочтения отчетов комиссий, расследовавших происшествие, и бесед с очевидцами невольно напрашивался вопрос: «А нельзя ли было избежать той трагедии или хотя бы сделать так, чтобы последствия были менее тяжкими?».
Очень надеемся, что родные и друзья погибших отнесутся с пониманием к тому, что мы считаем эти сороковины поводом не только почтить память безвременно ушедших, но и попытаться переосмыслить те события. Конечно, в меру своих возможностей и компетенции. Просто чисто по-человечески хочется, чтоб ничего подобного больше не повторилось.
Надеялись до последнего
Женщина кричала, что не уйдет, пока не найдет сына. Ее, как могла, успокаивала дочь, несмотря на то, что и у самой нервы были на пределе. Под завалами находился 21-летний Андрей Бирюков, сын этой женщины и брат девушки.
Первыми о несчастье узнали друзья Андрея, Виктор Москалев и Дмитрий Белущенко. Приехали к месту взрыва сразу же. В суматохе было нелегко разобрать, кого уже вытащили из разрушенного дома, в какую больницу отправили. Потому Виктор и Дмитрий решили лично навести справки в медучреждениях, куда везли пострадавших. Надеялись на хотя бы относительно благополучный финал.
Ребята уехали, а спустя примерно двадцать минут приехали Людмила Борисовна и Алена Бирюковы. Друзья сына решили не мучить их неопределенностью, а связаться, когда выяснится хоть что-то. Но кто-то опередил ребят. Конечно, из благих побуждений. Но лучше бы этот человек тогда не дозвонился.
Мать и дочь стояли на, как им казалось, безопасном расстоянии от взорвавшегося здания, возле расположенного напротив частного дома, того самого, который взорвался в 00 часов 58 минут. Там ранее находились и Виктор с Дмитрием. Их, можно сказать, спасла случайность. А женщине и девушке не повезло. Глава семьи, Николай Иванович, тогда работал в ночную смену и только утром узнал, что погибли самые близкие ему люди.
— Накануне Андрей жаловался, что приходится допоздна задерживаться на работе, — рассказывает Виктор Москалев. — Он учился на художественном отделении в колледже культуры и искусств, а по вечерам подрабатывал в проектной организации.
— Мы знакомы еще по совместной учебе в изостудии, — рассказывает сокурсник Андрея Антон Попирняк. – Это был настоящий друг, на которого всегда можно было положиться. Андрей был очень спокойный, рассудительный, а его сестра – абсолютная противоположность: улыбчивая, веселая, жизнерадостная. Хорошо играла на фортепиано, мечтала открыть свою фотостудию, училась в институте культуры по специальности «моделирование одежды».
— Андрей – один из самых любимых моих учеников. Наверняка достиг бы успехов как живописец, поскольку обладал прекрасными данными. Но его запросы по части самореализации, видимо, выходили за рамки нашей консервативной профессии. Признаюсь, это даже вызывало у меня некоторую ревность. Очень сожалею об этой утрате. Ушел человек, который наверняка сделал бы много хорошего, — так отозвалась об Андрее его преподаватель Светлана Федоровна Иванникова.
— В тот день Андрей принес мне справку о том, что организация, в которой он подрабатывал, согласна трудоустроить его после окончания колледжа, — делится воспоминаниями заведующая учебной частью Лидия Рубченко. – Он был в хорошем настроении. Говорил, что архитектура – его призвание, что жалеет о том, что сразу не выбрал эту специальность. Хотел продолжать обучение в Киеве или Харькове.
Лидия Владимировна сказала, что в колледже готовится выставка картин Андрея. Кстати, его последняя работа так и осталась на мольберте в мастерской. На этом полотне изображена в импрессионистской манере улица ночного города, по которой идут парень и девушка. Они движутся от зрителя, как бы уходят в перспективу. Понимаю, что граничат с моветоном утверждения, будто от последних работ всех художников веет жутковатым символизмом. Тем не менее…
Помощь? Какая помощь?
В списке погибших в той трагедии за каждой фамилией – горе для семьи, друзей. Но в данном случае особенно поразило то, что эти взрывы принесли одной семье горе втройне, другой – вдвойне. Погибли родственники. Не только мать, дочь и сын Бирюковы, но и братья Слотвинские.
Просто шокировала беседа с вдовой одного из них, Александра Александровича, который руководил основным предприятием, находившимся в здании на 1-й Линии, 10 и сдававшим там помещения в аренду. Я был морально готов к тому, что придется общаться с человеком в, скажем так, непростой ситуации. Но сказать, что услышанное от Татьяны Павловны удивило, — ничего не сказать. Дело в том, что женщина, теперь вынужденная сама растить одиннадцатилетнюю дочь, хочет добиться официального признания того, что муж погиб при исполнении служебных обязанностей (от этого зависит сумма пособия в связи с потерей кормильца). Поначалу думала, что усомниться в таком факте просто невозможно, но…
Впрочем, справедливо говорят, что слово к делу не пришьешь. Приведу документ – письмо, которое Татьяна Павловна Слотвинская получила из территориального управления Госпромгорнадзора (бывший Госнадзорохрантруда) по Луганской области.
«Территориальное управление Госпромгорнадзора по Луганской области рассмотрело Ваше заявление о гибели мужа — Слотвинского А.А. во время взрыва газа, происшедшего по адресу г. Луганск, ул. 1-я Линия, 10 и жилого дома по ул. Коммунальная, 2, и сообщает.
В ходе проверки фактов, изложенных в заявлении, опрошен непосредственный работодатель Слотвинского А.А. — начальник ДСУ-416 «Промсвязьмонтаж» АОЗТ «Донбасспром-электромонтаж» Турашов Сергей Анатольевич, который пояснил следующее.
Административное здание по адресу г. Луганск, ул. 1-я Линия, 10, находится на балансе ДСУ-416 «Пром-связьмонтаж» АОЗТ «Донбасспромэлектромонтаж». Отдельные помещения в здании арендовали семь организаций. В этом же здании размещался участок №3 указанного управления, в котором обязанности старшего прораба выполнял Слотвинский Александр Александрович. Слотвинский Сергей Александрович работал на этом же участке монтажником связи.
02.02.06 в 19 часов 20 минут в телефонной беседе Слотвинский А.А. пояснил Турашову С.А. о том, что здание объято пламенем, среди пострадавших нет работников ДСУ, отопительный котел и подводящий воздушный газопровод целы.
Из протокола опроса Турашова С.А. известно, что он в телефонной беседе дал указание Слотвинскому А.А. возвратиться домой, все действия производить по приезду самого Турашова С.А. в г. Луганск.
Турашов С.А. также пояснил, что никаких указаний по спасению людей либо имущества предприятия, а также по ликвидации последствий аварии он, как непосредственный руководитель, Слотвинскому А.А. не давал.
На основании показаний Турашова С.А. и в соответствии с требованиями пункта 14 «Порядка расследования и ведения учета несчастных случаев, профессиональных заболеваний и аварий на производстве», утвержденного постановлением Кабинета министров Украины от 25.08.2004 г. № 1112, признаются связанным с производством несчастные случаи, которые произошли с работниками во время выполнения действий в интересах предприятия, на котором работает пострадавший, то есть действий, которые не относятся к трудовым обязанностям работника (предоставление необходимой помощи другому работнику, действий относительно предотвращения аварии или спасения людей и имущества предприятия, других действий по распоряжению или поручению работодателя), несчастный случай, происшедший 02.02.2006 г. со старшим прорабом Слотвинским А.А., не подпадает под действие указанного Порядка.
В соответствии с требованиями п.8 «Порядка расследования и учета несчастных случаев непроизводственного характера», утвержденного постановлением Кабинета министров Украины от 22.03.2001 г. № 270, расследование несчастных случаев со смертельным исходом проводится органами внутренних дел или прокуратурой.
Теруправление разъясняет, что у Вас есть право в судебном порядке установить факт выполнения Слотвинским А.А. трудовых обязанностей в интересах предприятия во время взрыва природного газа по ул. Коммунальная, 2.
Начальник теруправления Г.М. Басакин».
Текст документа я привел, чтоб не быть голословным. Теперь излагаю ситуацию более простым языком. Когда произошел первый взрыв, человек, который, по сути, ответственен за находящееся в здании имущество предприятия, за людей, оказывается, должен был отправиться домой и ждать указаний начальства. Но он ослушался, поскольку беспокоился и об имуществе (его сохранность должен обеспечивать согласно договору о материальной ответственности), и о людях. Подчиненных Александра Александровича тогда в здании не было, но были сотрудники фирм-арендаторов. На них, руководствуясь логикой Сергея Анатольевича Турашова, начальнику участка нужно было начхать? Выходит, можно было не писать объяснительные для пожарных и МЧС, не рисовать для них схемы коммуникаций, тем самым помогая спасать людей и не допустить более серьезной аварии?
— О взрыве муж узнал, когда мы уже были дома, ужинали, — рассказывает Татьяна Павловна. – Нам позвонил руководитель организации, здание которой расположено рядом с местом происшествия. Александр Александрович, не раздумывая ни секунды, побежал туда. Спустя некоторое время отправилась и я: у супруга были проблемы с сердцем, потому побоялась оставлять его одного в такой ситуации. Возле здания муж общался с пожарными, объяснял, где какие коммуникации находятся. Меня это не удивило. Насколько я знаю, в его должностные обязанности входит исполнение предписаний пожарной охраны. Потому я была поражена, когда узнала, что мужа не хотят признавать погибшим при исполнении служебных обязанностей. Дело в том, что именно работники пожарной охраны попросили его и мастера производственного отдела Галину Тарасенко (она, к счастью, тогда опоздала) приехать еще раз, около часа ночи, чтобы дать пояснения. Второй раз мы приехали несколько раньше назначенного времени. С нами был брат мужа, Сергей Александрович, который решил находиться рядом в трудную минуту. Когда подъехали, мужчины вышли из машины, собралась выйти и я, но муж остановил. Сказал: «Здесь еще неспокойно. Я закрою тебя, чтоб ты ничего не боялась». Они пошли посмотреть, не пострадали ли склад и мини-котельная, отапливавшая здание. Затем принесли выкопировки из генерального плана, на которых были обозначены подземные коммуникации. Муж и его брат давали пояснения. В это время раздался второй взрыв. Может быть, меня спасло то, что я была заперта машине и не пошла к мужу.
Татьяна Павловна рассказывает, что сразу же почувствовала неладное. Выбралась через окно, побежала к месту трагедии. Но оттуда спешно выводили людей: была опасность еще как минимум одного взрыва. После недолгого ожидания начался разбор завалов. Как и в случае с Алексеем Бирюковым, в суматохе было невозможно узнать, кто остался жив, кто погиб, в какие лечебные учреждения доставлены пострадавшие.
— Нас сначала направили в ожоговое отделение областной больницы, — говорит женщина. – Потом – во вторую, потом – в шестую, оттуда – в седьмую. Оказалось, что никуда он не поступал. Когда мы с зятем Сергея Александровича приехали в больницу № 7, у меня нервы не выдержали. Одна из медсестер, увидев это, сжалилась. Посоветовала обратиться к водителю «Скорой помощи» (несколько автомобилей стояли у входа), чтоб тот навел справки по рации. Так обо всем и узнали… А самое интересное началось после похорон.
По словам Татьяны Слотвинской, в региональном отделении Фонда социального страхования от несчастных случаев и профессиональных заболеваний отказались принять собранные ею документы на назначение пособия и тоже предложили доказать в суде, что ее муж погиб при исполнении служебных обязанностей.
— Неужели должностные лица не понимают элементарного! — недоумевает Татьяна Павловна. – Если б мой муж послушался указаний, которые Турашов дал ему по телефону (как будто, находясь в Донецке, можно сделать правильные выводы о ЧП в Луганске), если б не участвовал в ликвидации последствий, то наверняка понес бы ответственность и как материально ответственное лицо, и как руководитель предприятия, в здании которого во время взрыва пострадали люди, пусть и не являющиеся сотрудниками. Александр Александрович понимал это. Потому не отсиживался. Это и стоило ему жизни, но спасло честь и доброе имя. Он не мог иначе поступить. Саша душу в работу вкладывал, его люди обожали. Мы ни одного отпуска полностью вместе не провели: он не выдерживал, боялся, что без него проблемы на работе будут. А я намерена добиваться справедливости. Отправила письма в республиканские ведомства. Если понадобится, дойду и до Президента.
По словам Татьяны Слотвинской, она, чтобы решить этот вопрос, неоднократно пыталась связаться с управляющим трестом «Донбассвязьэлектромонтаж», к которому относился участок. Секретарша неизменно отвечала: «Он на территории».
Не находите, что странный расклад получается: для того, чтобы не признавать человека погибшим при исполнении служебных обязанностей, достаточно только показаний начальника?! Остальное (в первую очередь – помощь в спасении имущества предприятия и находившихся в его здании людей) – не в счет? Не пора ли пересмотреть столь странную логику?
Кстати, ни руководство, ни профсоюзная организация треста не оказали никакой помощи семье погибшего работника. Единственная помощь, которую получили вдова и дочь, — пять тысяч гривень из областного бюджета и тысяча от благотворительного фонда «Благомир». В Интернете прошла информация о том, что компания «Нафтогаз України» выделила семьям погибших в той аварии по восемь тысяч гривень. Неужели это «утка»?
— Лично я никаких денег от этой организации не получала и не слышала, что получали семьи других погибших, — ответила Татьяна Павловна на вопрос о помощи от названной компании.
Горькая ирония судьбы: семья Слотвинских не впервые имеет дело с авариями, связанными со взрывом газа. Татьяна Павловна — главный специалист управления по вопросам строительства Луганского горсовета — была одним из руководителей работ по ликвидации последствий аварии на поселке Юбилейный, произошедшей в октябре 2004 года.
Как это было. Воспоминания и не только
Официально. Вечером 2 февраля в 18:15 произошел первый взрыв в двухэтажном здании по адресу ул. 1-я Линия, 10, принадлежащем АОЗТ «Донецкое спецуправление «Промсвязьмонтаж», где арендовали помещения ГКП «Мастерская Генплана» и несколько частных фирм. Ночью из-под обломков извлекли тело сотрудницы «Мастерской Генплана» Натальи Сыроватки. Спустя несколько часов – тело Юрия Маяцкого. Семерых пострадавших госпитализировали в ожоговый центр и реанимационное отделение Луганской областной больницы.
Третьего февраля в 00:58 произошел второй взрыв в соседнем доме (ул. Коммунальная, 2). Погибли пять человек (мать и дочь Бирюковы, братья Слотвинские и сотрудник службы газа Николай Шевченко), травмировано десять, из которых семь были госпитализированы в областную больницу и в городские больницы №№ 2 и 7. Троим, в том числе сотруднику МЧС, оказали помощь в травм-пункте. Поиски людей, которые, по предположениям, могли оказаться под завалами, продолжались еще сутки. Лишь вечером их тела были извлечены на поверхность.
Неофициально. В специальном совместном выпуске газет «Луганск XXI век» и «Жизнь Луганска» (№6 от 04. 02. 2006 года) было сказано, что еще до трагедии жительница разрушенного вторым взрывом дома № 2 по улице Коммунальной звонила по телефону «04» и сообщала о стойком запахе газа. Прибывшие по вызову «аварийщики» едва успели покинуть машину, когда прозвучал первый взрыв. Двухэтажное здание на 1-й Линии разрушилось буквально у них на глазах. Спустя несколько минут прибыли спасатели и медики. Все силы были брошены на ликвидацию последствий аварии, оказание помощи пострадавшим и поиски тел погибших. Причины трагедии на тот момент не были ясны. Потому и не была прекращена подача газа в магистраль среднего давления. Возможно, именно это, а также то, что все внимание было сосредоточено на первом очаге бедствия, способствовало дальнейшему накоплению газа и второму взрыву, который спустя пять с половиной часов прогремел в подвале частного дома.
В тот же день была сформулирована предварительная версия причин трагедии – утечка газа в газопроводе среднего давления. В результате недавнего резкого похолодания и промерзания грунта на глубину до одного метра природный газ скапливался в карстовой зоне (то есть в пустотах, возникших в процессе замерзания и оттаивания грунта), затем он нашел выход на поверхность…
Когда стали понятны причины произошедшего, подачу газа временно перекрыли. Без голубого топлива остался центр города, были отключены пять котельных, в результате прекращена подача тепла в десятки жилых многоэтажных домов, две школы, два детских сада, в поликлинику № 11, детскую горбольницу №1, областную детскую больницу и наркологический диспансер.
— В тот вечер я вернулся из Новоайдара, где был в командировке, – рассказывает луганчанин Вадим Кузнецов, живущий в многоквартирном доме напротив места трагедии. – Приехал буквально за несколько минут до взрыва. Поставил свой автомобиль во дворе. Едва вошел в квартиру, как услышал громкий звук. Возникло впечатление, будто с большой высоты уронили лист железа. Спустя несколько секунд сработала сигнализация моего автомобиля. Выбежал на улицу. Дом напротив стоял в облаке пыли. На месте одного из окон второго этажа был пролом. Оттуда кричали люди. Под крышей здания появился огонь. Я спешно вернулся домой, начал звонить в пожарную охрану, скорую помощь, милицию.
По его словам, возле взорвавшегося дома довольно быстро собралось около сотни человек, не считая работников милиции, МЧС, медиков. Людей пытались оттеснить от эпицентра, но особого успеха это не имело. Собственно, прибывших туда родственников и друзей людей, которые находились в том здании, как-то можно понять. По крайней мере, думается, было бы неправильно их в чем-то обвинять. Да, они нарушали правила безопасности, но при этом находились под влиянием сильных эмоций. Но большинство в той сотне вряд ли составляли родственники и друзья пострадавших. Наверняка было немало и обычных зевак, которые находились в очень небезопасной зоне и которых не могли оттеснить работники милиции и МЧС. Потому даже страшно предположить, что могло бы произойти, если б второй взрыв прогремел несколькими часами ранее, когда на месте происшествия было значительно больше людей.
— Примерно спустя час после второго взрыва, — рассказывает Вадим Кузнецов, — к нам пришли работники МЧС. Предложили открыть окна, двери и покинуть квартиру. Говорили, что есть опасность, несмотря даже на то, что наш дом не газифицирован: якобы была вероятность проникновения газа в канализацию. Предлагали пойти в школу № 30. Согласились немногие. В квартирах-то оставалось имущество.
Кстати, на следующий день оцепление места трагедии было организовано более чем исправно. Наверное, даже с некоторым «перебдением». Когда третьего февраля около восьми утра я фотографировал разрушенный дом, ко мне подошел молодой человек в гражданском, один из стоявших в оцеплении, и заявил, что фотосъемка запрещена. Справедливости ради отмечу, что вопросов ко мне не было после того, как я предъявил удостоверение журналиста; потому решил не обострять и без того непростую ситуацию, не высказывал своего мнения по поводу запрета и не просил молодого человека представиться. Думаю, он имеет отношение к милиции или МЧС. Тем не менее, интересно, почему присутствие человека с фотоаппаратом вызвало такую реакцию? Юноша, находящийся на той ступени служебной лестницы, когда подчиненных – ноль, а начальников – пруд пруди, решил хоть над кем-то власть поиметь? Тогда извините, что кайф обломал. Или он все-таки выполнял чье-то распоряжение? А в этом случае логика еще более непонятна. Какое-либо из взорвавшихся зданий является военным объектом? При ликвидации последствий использовалась засекреченная техника или работали люди, «засветка» которых могла чему-то или кому-то повредить?
После инцидента прошел месяц, но и по сей день руины двухэтажного здания напоминают людям о пережитом. Жители расположенных рядом домов жалуются на неудобство: часть автомобильной дороги закрыта для движения по причине соседства разрушенного здания. Машины объезжают этот участок по тротуару. До сих пор в нескольких домах не работают телефоны: в разрушенном двухэтажном здании находилась подстанция одного из предприятий связи. Сотрудники предприятия утверждают, что им пока не разрешают проводить ремонтные работы. Возможно, связисты ждут, когда зданием займутся его собственники. А это, наверное, ведомо только им и небесной канцелярии.
После похорон дочь сказала Татьяне Павловне: «Мама, я буду думать, что папа в Донецк с отчетом уехал. Так мне легче будет».
Так почему же?
Буквально на следующий день после взрывов в городе появились слухи по поводу возможных причин. Некоторые версии обнародовали даже весьма известные в городе люди. Говорили о том, что катастрофа якобы устроена намеренно, чтобы воспрепятствовать реализации некоего бизнес-проекта.
— Взрывное устройство? Это абсолютно исключено, — заявил начальник Луганского городского управления МЧС Виктор Сидоров. — Все, что происходило там, говорит в пользу только одной версии – порыва газопровода среднего давления.
Виктор Трофимович отметил, что последствия могли бы быть значительно серьезнее, если б пожарные во время не сориентировались и не решили оставить небольшой очаг пламени, чтоб выгорал выходивший из-под земли газ и не допускалось создание взрывоопасной концентрации газовоздушной смеси, которая и привела к трагедии. Когда приняли это решение, еще не было известно, что проблемы случились именно с газопроводом, что почва в том месте – с большим количеством мергеля, то есть пористая. Помогли опыт и профессиональное чутье. Если б не они…
Опроверг Виктор Сидоров и информацию о том, что в подвале первого взорвавшегося здании был размещен склад лакокрасочных материалов:
— Такого склада не было. Но в непосредственной близости находились автостоянка и склад горюче-смазочных материалов. А это посерьезнее будет. Я от души благодарен своим подчиненным, которые смогли выстоять в столь сложных условиях.
Начальник Луганского городского управления МЧС также сказал, что не соответствует действительности опубликованная в некоторых изданиях информация о том, что городская власть практически самоустранилась от участия в ликвидации последствий трагедии:
— Помощь была оказана: организовались пункты питания для наших сотрудников, участвовавших в спасательных работах. Кроме того, мы получили двести литров автомобильного топлива.
Но вернемся к причинам. Комиссия Госпромгорнадзора, которая проводила специальное расследование, пришла к выводу, что «причиной взрыва в жилом доме по улице 1-я Линия, 10, в Луганске, который произошел 2 февраля, стало воспламенение взрыво-опасной концентрации воздушно-метановой смеси. Источником воспламенения мог быть открытый огонь, искры разного происхождения и типа. В ходе расследования комиссия установила, что причинами взрыва также стало отсутствие послеоперационного контроля за качеством сварочных работ, его фиктивное оформление со стороны строительно-монтажной организации БУ-516 треста «Донбассантехмонтаж». Кроме того, комиссия констатировала отсутствие эффективного технического наблюдения со стороны заказчика (завод электромонтажных изделий №6) за выполнением строительно-монтажных работ во время монтажа газопровода, а также неосуществление периодической (раз в три года) оценки качества сварочных соединений труб газопроводов, которые эксплуатируются свыше 25 лет, со стороны эксплуатирующей организации (Луганское межрайонное управление по эксплуатации газового хозяйства, филиала открытого акционерного общества по газификации «Луганскгаз»)».
По информации пресс-службы Госпромгорнадзора, «до первого апреля этого года специализированными предприятиями газового хозяйства НАК «Нефтегаз Украины» будет осуществлено внеочередное комплексное приборное обследование газопроводов в пределах населенных пунктов. В акте комиссии указаны лица, ответственные за групповой несчастный случай, которых предложено привлечь к уголовной ответственности».
Начальник Луганского теруправления Госпромгорнадзора Георгий Басакин, комментируя эти выводы, отметил, что большинства названных в них предприятий уже нет. В таком случае — кто за все ответит?
— Прежде всего должны нести ответственность работники газовой службы, поскольку именно она обязана обеспечивать безопасную эксплуатацию магистралей, — сказал Георгий Михеевич.
Но лично меня пока гложут сомнения в том, что кто-то будет наказан. Впрочем, не хочется и чтоб «стрелочники» пострадали исключительно для создания прецедента, чтоб другим неповадно было.
Вместо эпилога
Мы соболезнуем семьям погибших, сочувствуем пострадавшим. И надеемся, что две «газовые» трагедии в Луганске чему-то научат службы, ответственные за предупреждение таких инцидентов и ликвидацию их последствий. Надеемся, что третьего ЧП не будет.
Друзья Андрея Бирюкова рассказывали, что его отец как-то посетовал, что о произошедшем в Алчевске долго говорила вся Украина, несмотря на то, что там при всей серьезности ситуации обошлось без жертв, а о луганской трагедии забыли довольно быстро. Выходит, происшествия, в которых гибнут люди, становятся делом будничным? Или уже стали?
Вячеслав Гусаков
