Удивительно было встретить на страницах газеты «Ракурс+» не очередную многословную сплетню о плохой нашей жизни, а настоящий исторический рассказ, написанный на местную тематику, под громоздким названием «Жанна д' Арк с Северского Донца»,»…рассказ о событиях 300-летней давности, когда защитники крепости «Городок», находившейся на территории нынешнего Станично-Луганского района, не только выдержали осаду, но и разгромили многотысячное татарское войско». На три газетных полосы – очень скучное повествование о событиях, которых никогда не было, да и просто не могло быть, во всяком случае, в восемнадцатом веке на территории нашего края.
К сожалению, автор этого произведения, Виктор Балябо, кроме учебника «История родного края», по-видимому, ничего не читал, и не потрудился зайти в областной краеведческий музей проконсультироваться со специалистами – и вот жители Луганска и области с удивлением, переходящим в недоумение, прочитали непонятно зачем написанную историю о том, как казачке Стеше пришлось руководить обороной городка донских казаков. В конце повести – еще и призыв поставить героине памятник и изучать её историю в школе. А ведь в рассказе ничего нет, кроме художественного вымысла и исторической безграмотности автора. Понятно, что сейчас наступили времена активного исторического мифотворчества – историю переписывают все кому не лень, поэтому стоит ли возмущаться появлению на свет ещё одного мифа? Я думаю, стоит. Ведь история нашей области рубежа семнадцатого и восемнадцатого веков интересна без выдумок, без картинной назидательности. Да и с нелепыми выдумками доморощенных «историков» лучше бороться сразу, а не доказывать впоследствии своим детям, что на уроках истории им рассказывают небылицы.
Мне довелось в течение пяти лет участвовать в археологических раскопках того самого казачьего поселения, которое Виктор Балябо почему-то именует крепостью «Городок», поэтому «вразумлять» на этот раз, видимо, придется мне.
Попробую указать на самые грубые ошибки автора. Во-первых, 300 лет назад на территории городка Теплянского (Теплинского) – таково правильное название этого казачьего поселения – не существовало рва и вала высотой в десять метров (как это утверждает наш автор). Эти укрепления появились позже, в 1730-е годы, когда на месте уничтоженного карательным отрядом князя Долгорукого городка вырос правительственный пограничный «объект» со рвом и валом, в котором нес службу военный гарнизон. Так что героям рассказа негде было прятаться от многотысячной татарской рати. Ну а когда стены и ров были возведены, не могли в крепости жить донецкая Жанна д' Арк по имени Стеша, и героический дед Корней, а также забитые и запуганные сотники и есаул, позволяющие бабе командовать, вместо того чтобы пригрозить ей нагайкой и заниматься военным делом без бабских указаний. Во-вторых, даже если предположить существование бабы Стеши, то скорее всего звали её Лейла, Айше или Гюльчатай, так как в те далекие времена донские казаки женились на полонянках татарках. В народе эта местность до сих пор именуется Татарской крепостью, потому что казаки здесь с татарками селились. В-третьих, автор не потрудился съездить и осмотреть место своей будущей эпопеи. В рассказе упоминаются десятки раненых, убитый полковник, сотники, есаул, то есть речь идет об очень значительном поселении. Не понятно как удалось такому количеству населения разместиться на такой небольшой площади городка Теплянского.
Кстати, если упоминается столько народу, то речь должна уже идти не о городке, а о станице – более крупом населенном пункте.
После этого начинаешь задумываться, знает ли автор хоть что-то о казачьем быте восемнадцатого века? О том, что в городках не было пушек (а Балябо описывает настоящее Бородинское сражение с пушкарями!), а самое главное – казаки таких городков никогда не защищали своих домов. Поэтому и дома строили непритязательные, чтоб враг не польстился – «не строй светлицы на границе» – так говорили казаки. Во время набегов жители городка отсиживались за водными преградами (татары совершали набеги весной, когда в степи было достаточно корма для лошадей, казаки же строили свои поселения на затапливаемых половодьем участках, поэтому возводили дома на сваях или высоких подклетах, специально для защиты от татар), либо прятались по камышам и болотам, оставляя свои дома на разграбление.
«Скорее враг устанет сжигать наши дома, чем мы восстанавливать их» – говорили они. Никакой героики, зато можно было выжить в условиях пограничья – ведь государственная граница (Белгородская засечная черта) проходила севернее территории нашей области. Это там могли дать отпор многотысячному татарскому войску, но не здесь, не у нас. В-четвертых, в завершении рассказа награжденная Петром Первым и Меньшиковым Стеша присылает в Петербург подарок – несколько бадеек каменного угля – кто-нибудь видел в Станично-Луганском районе залежи каменного угля, залегающие близко к поверхности, или донецкая Жанна д' Арк была ещё и первой шахтовладелицей?!
Другой род авторских ошибок – абсолютное незнание психологии того времени. Это мы заражены идеями феминизма и гуманизма, но не наши предки, которые думали только о том, как выжить в таких непростых условиях. Можно даже предположить, что казачка Стеша существовала (Виктор Балябо ссылается на «Донской вестник» за 1883 год, где описана эта история). Но однозначно ясно, что жила она не на территории нашего края, а где-нибудь поближе к Новочеркасску, и была настоящей бой-бабой, способной не только коня на скаку остановить, но и зарубить татарина и глазом не моргнув (такие амазонки встречались во все времена). При этом не охала, как нежная гимназистка, о том, что грех это – убивать татарина. Такая, может быть, и смогла бы командовать башибузуками. И звали её не Стеша, а Стеха, как мужчину, и в бою она сражалась наравне с мужем, полковником Абакумовым. Сравнивать такую героиню с Жанной д' Арк более чем глупо.
Автор допускает еще множество других ошибок (Моравский шлях не проходил через этот городок, по нему не ходили караваны, каменный уголь был впервые добыт в Донбассе в 1724 г. С. Чирковым и Н. Вепрейским, а не казаками, жившими на территории современного Станично-Луганского района и т.д.), но изложенного достаточно, чтобы понять главное: мы имеем дело не с художественным вымыслом автора, а с его безграмотностью и ленью, и неистощимым желанием выдавать желаемое за действительное. Период заселения территории нашего края изучен сравнительно мало, но это не терра инкогнита. Информация о нем не только имеется, но и активно популяризуется работниками Луганского краеведческого музея. То же и история Теплянского городка – не тайна за семью печатями. Кстати говоря, этот городок – пока единственное детально исследованное археологами поселение периода позднего средневековья на территории Луганской области. Так что заявления Виктора Балябы о замалчивании исторических фактов может быть звучат и в «духе времени», но не имеют с реальностью ничего общего.
А ведь история заселения территории нашего края, те самые «триста лет назад», еще ждут и своего беспристрастного исследователя, и талантливого художника. И автору не нужно будет ничего придумывать: смутные времена 17 – нач. 18 веков – благодатная почва для приключенческого романа об освоении Донецкого пограничья удалыми ватагами, и для героической эпопеи Булавинцев, боровшихся здесь, на нашей земле, за свою честь и достоинство, за право самим распоряжаться своей судьбой, за то, чтобы «слава наша казачья впосмех не была».
Наталья Каплун, старший научный сотрудник отдела этнографии ЛОКМ, газета «Молодогвардеец»
