На «полюсе холода» случаются райские уголки
Оказывается, самое холодное в Украине место находится на Луганщине. Здесь была зафиксирована самая низкая температура за всю историю метеорологических наблюдений –42°C. И самая «горячая» точка тоже у нас: +42°. Разброс — 84 градуса. Чем не Сибирь? Правда, в отличие от Сибири подобные «экстремумы» держатся у нас максимум несколько дней, но сколько нужно нашей растительности… Вот минувшей зимой тридцатиградусные морозы свирепствовали три дня — а область осталась без абрикос. Да что абрикосы — яблок нету. Оно, конечно, не картошка, да как-то без них коренному донбассцу скучно.
Партия — наш рулевой
О «полюсе» журналистам рассказал доцент кафедры садово-паркового хозяйства и экологии Луганского педуниверситета Альберт Вербин — чтобы неспециалистам стало понятно, зачем в крае необходим собственный дендрарий. По его словам, в местных условиях более или менее благополучно чувствуют себя 20-25 видов деревьев и кустарников, а природа нуждается в разнообразии. Вот его-то и должны обеспечить ученые. Из независимых источников проверить данные про –42о мне не удалось, но если верить советскому Большому энциклопедическому словарю, средняя температура января у нас действительно самая низкая в стране, наряду с Сумской и Харьковской областями. Да и по среднеиюльской мы лишь чуть уступаем Крыму и причерноморским степям. Близкая Донетчина, к примеру, имеет более мягкий климат. Так что институция, которая бы научно обоснованно подбирала для наших зверских условий флору, области, как минимум, не помешает.
Де-юре дендропарка в Луганске не существует, зато де-факто он был создан еще в далеком 1972-м, на западной окраине, неподалеку от сельхозинститута. Собственно, Альберт Евгеньевич, который тогда руководил Луганской опытной лесомелиоративной станцией, этим и занимался. Согласно распоряжению первого секретаря обкома КПУ Владимира Шевченко. В Луганске едва ли не каждый убежден, что ежели бы не всемогущий (в пределах подвластной территории) Шевченко, так город и доднесь оставался без аэропорта, вокзала, цирка — и без чемпиона СССР по футболу команды «Заря». С этим трудно спорить, и можно только сокрушенно воздыхать по безвозвратно канувшим временам, когда достаточно было вызвать, например, молодого ученого и приказать ему… Однако и тогда не все было так однозначно.
Между представителями тогдашней когорты партийно-хозяйственных деятелей и их бесцветными сегодняшними «наследниками». Если первые, скажем мягко, не всегда демонстрировали пиетет к существующим законам, то имели в виду не только собственную корысть, но и — иногда — общественную пользу, то у вторых никаких «иногда» уже не случается в принципе. Однако здесь необходимо уточнение: первая половина тезиса касается только первой половины брежневской эпохи, когда «на местах» еще правили хрущевские выдвиженцы. Потом Партия мудро решила, что застойная экономика больше не может тянуть одновременно и все возрастающие «преференции» «слугам народа» — и их добрые дела. Нужно было выбирать что-то одно, и она выбрала…
Так что, сдается мне, не случайно Шевченко слетел уже в 1973-м, а ещё через три года — его донецкий коллега Владимир Дегтярёв. Который для своей вотчины сделал куда больше, чем его луганский тёзка — для своей. Я вспомнил о Владимире Ивановиче потому, что за несколько лет до того в Донецке начал функционировать ботанический сад (получивший всеукраинскую известность благодаря размещению среди его роскошной растительности резиденции Рината Ахметова). Похоже на то, что наш дендрарий стал очередным «симметричным ответом» в этом своеобразном соцсоревновании двух номенклатурных «наместников». Брежнев выгнал обоих, посадив на и места преданных «делу партии», но безынициативных преемников, а те, в свою очередь, выпестовали нынешнюю донбасскую… «элиту».
Тринадцать минус пять
Та эпоха еще ждет своего исследователя; надо думать, другие области тоже могут похвастаться своими дегтяревыми и шевченками. А за дендрарии им — большое спасибо. Правда, в Луганске, в отличие от «столицы Донбасса», он пребывает в некотором упадке. А началось с того, что на выделенных тринадцати га земли пять занимал частный сектор. По проекту обитателей его должны были переселить, но после увольнения Шевченко этим заниматься стало, по-видимому, некому.
На остальных гектарах ученые под руководством Вербина сотворили чудо. В гипериндустриализированном (тогда еще) городе они сумели обеспечить акклиматизацию 153 видов деревьев и кустарников. Вообще-то завезено было 170 видов, но в том, что все не сбереглись, виноват не климат и не ученые. Местный обыватель оказался большим любителем садово-паркового искусства в отдельно взятом подворье. Народ не слишком стеснялся, если выпадала такая возможность, выкопать — или просто вырвать с корнями — понравившееся растение. Тем не менее…
— Здесь прекрасно себя чувствует лещина древовидная (орех медвежий). Вы посмотрите на него и скажете: «А почему его нет в городе? Почему у нас аллеи создаются из тополей, которые пылят? Липы, которые уже в середине лета желтые?» Вот конкретный пример: смотрите, берите, используйте. Масса других растений… Тут море их; одних дубов шесть видов. Дуб Гартвица, дуб красный, дуб пушистый. Каркас западный, каркас восточный, бундук канадский. Одних барбарисов восемь видов. Сиреней — шесть видов. Причем есть сирени, которые никогда не росли в нашем краю: сирень пекинская, которая цветет осенью зеленоватыми цветами. Уже отцвела недавно…
Альберт Евгеньевич перечислил еще много названий «переселенцев чуть ли не со всех континентов; некоторые даже показал. Жаль, отцвела последняя сирень. Зато до сих пор плодоносит барбарис. И маклюра оранжевая (не уверен, что правильно воспринял слово на слух, а в энциклопедиях это дерево не значится). Это такое дерево с плодами, похожими то ли на морщинистое яблоко, то ли на недозревший апельсин:
— Их продают на базаре в качестве адамова яблока, неправильно называя его.
Ох, земелько, свята земелько!
Для меня стало открытием увидеть здесь искусственные русла декоративных ручьев и пересохшие котлованы бывших прудов. Говорят, недавно из этих прудов били фонтаны. Но стоило власти отвернуться на несколько лет (примерно начиная с 1991-го), как в дело вмешался вышеупомянутый обыватель. Он переделал ландшафт на свой вкус. Нынешний директор опытной станции Леонид Зятьков утверждает, что искатели металлолома вырыли из земли даже трубы, обеспечивавшие работу фонтанов. И задвижки из колодцев тоже умыкнули. Если найдется кто-то, кому придет на ум восстановить былую роскошь — ему придется начинать все сначала.
Попытки спасти и восстановить парк путем придания ему статуса природоохранной зоны, датируются 1999 годом. И тут трудно удержаться от сравнений. В 1972 году поступил приказ, а уже в 1975 году основные работы по созданию дендрария были завершены. Они могли бы завершиться и раньше, но всемогущество «первого» на законы природы как-то не распространялись. А теперь…
В 99-м все начиналось (вернее, продолжилось) довольно оптимистично. Городская власть дала все нужные разрешения. Плодотворно работали проектировщики соответствующих инстанций; проект успешно прошел государственную экспертизу. И тут в Луганске случился очередной путч, а спустя год состоялись новые выборы, по результатам коих в горсовете обосновалась довольно мощная прослойка народных избранников, которых «свята земелька» вводила в экстаз не меньше, чем героя пьесы Капенко-Карого.
— Некоторые депутаты положили глаз на этот объект под торгово-развлекательный комплекс, и под любыми предлогами лесоводам начали отказывать в утверждении этого проекта отвода земли…
Заместитель начальника территориального управления земельных ресурсов Анатолий Дрыга после этой своей филиппики отказался намекнуть даже, кто они, эти злодеи. Точнее, сделал вид, что не услышал такой просьбы. Но спасибо ему за то, что от борьбы за разработанный в его ведомстве проект он не уклоняется.
— Дошло до того, что они обратились в суд, и в 2004-м суд принял решение понудить горсовет принять все-таки решение об отводе. Но на этом горсовет, чиновники не успокоились и в том же году обратились в хозяйственный суд и выдвинули нам иск — мы были ответчиками — по поводу якобы неправильно составленного «висновку» государственной землеустроительной экспертизы. Я был три или четыре раза на заседаниях этого суда… В итоге мы выиграли этот суд 27.05.2005 г.
Короче говоря, есть шанс (и обещание новой мэрии) что проект будет утвержден сессией горсовета уже 11 октября. Или не будет…
Прогулка по территории дендропарка как-то не прибавила оптимизма. Тот стандартно-убогий частный сектор советских времен успел превратиться в поселок коттеджей не то «новых украинцев», не то «старых» комсомольцев. А эту публику выселить сегодня с территории даже природоохранного объекта не представляется возможным. Жизнь за высокими железобетонными заборами кипит, иногда выплескивая наружу. Мы были свидетелями, как здоровенный самосвал перед этим забором вываливал на асфальт землю. Не иначе, как хозяин собирается строить клумбу или газон перед двором (т.е. на территории дендрария). Иначе загнал бы машину во двор — ворота достаточно широкие.
А прямо напротив пресса имела возможность наблюдать еще одну «стройку века». Тут же выяснилось, что ведется строительство гигантского «замка» на том самом месте, где еще пару лет назад размещался офис… лесомелиоративной станции. Допрос с пристрастием Леонида Зятькова показал, что он согласился обменять разваливающуюся мергельную хатынку (без кавычек) на здание в полторы тысячи квадратных метров полезной площади на соседнем жилом квартале. Чтобы содержать такое «не по росту» помещение, часть комнат станция сдает в аренду. Определенная логика в этом, конечно, есть, только…
— Ничего я не подписывал. У меня есть вышестоящая организация — Государственный комитет лесного хозяйства Украины. С ним и вели переговоры…
— Кто договаривался с комитетом?
— Областная администрация. Тогда ещё был Ефремов. При нём делалось, а кто конкретно — я не знаю. И они там… Минфин. Договаривались с этим… покойный… С Кирпой. Контора должна была быть вот здесь построена (на территории дендрария — Н.С.), там должна была быть оранжерея. Но потом не сложилась.
Интересно, а при чём тут железная дорога? Кстати, строители поместья на все вопросы отвечали заученно: «Это частная собственность», но не говорили, чья именно. Один человек из тех, что пришел с нами, заявил прямо: это Ефремов строится. Понятно, доказательств он не привел и на него ссылаться не разрешил, потому вопрос собственности остается открытым. Но другие вопросы остаются. Такой, например: если это — частная собственность, то почему переговоры о земельном участке под ней вели между собой государственные учреждения? В чем была корысть их руководителей? И не ведутся ли переговоры относительно соседних участков? И Ефремов, и луганский городской голова Сергей Кравченко, и большинство депутатов горсовета — однопартийцы. Неужели городская власть откажет Александру Сергеевичу, если он попросит прирезать ему еще кусочек? Слишком уж хорошо смотрятся «хатынки» (на сей раз уже в кавычках) под сенью медвежьих орехов и дуба пушистого. А то можно обнести забором всю территорию, восстановить ручьи и фонтаны — чем не Версаль будет. Для своих.
Редакция «МГ» признательна за помощь в подготовке материала Луганскому пресс-клубу и лично его руководителю Людмиле Соколенко.
От редакции CityNews. О луганских комсомольцах см. статью «Луганщина: «Не расстанусь с комсомолом»?».
Нестор Слобожанский,
газета «Молодогвардеец»
