Угля — максимум, зарплаты — минимум
Уже в октябре угольные предприятия Луганщины начали рапортовать о выполнении своей годовой программы и вести счет углю-2005. Такой успех не может не радовать. Слава Богу, угольную область оставляет лихорадка, и она начинает выздоравливать. Но выясняется, что выполнения производственных задач отнюдь не сказывается на социальном положении шахтеров. Их заработная плата так и остается низкой, а тарифной ставки — минимальными.
Мина замедленного действия
Коллектив шахты имени Баракова государственного предприятия «Краснодонуголь» первый в области выполнил годовой план. Новогодняя елка-красавица, которую по шахтерской традиции поставили в нарядной предприятия, должна была поднять расположение духа горнякам. Однако большой радости рабочие не ощущали, так как знали заранее: повышение зарплаты едва ли предполагается. Разъясняет председатель независимого профсоюза шахты Дмитрий Калитвинцев:
— У нашего предприятия сегодня нет долгов перед шахтерами в текущей заработной плате. Все выплачивается своевременно, без задержек. На первый взгляд, это можно считать положительным моментом. Но только на первый взгляд. Горнякам не доплачивают за их работу, за счет чего предприятие и не делает такого рода долгов. На шахте и вообще в «Краснодонугле» тарифная ставка рабочих составляет 160 гривен. Мало того, у нас есть профессии, которые оплачиваются даже ниже установленного в стране минимума. Фонд заработной платы шахты имени Баракова составляет свыше 2 миллионов гривен, а может быть вдвое больший. Наш профсоюз не раз пытался оспаривать такое положение, но напрасно. В колдоговоре записано, что мы работаем по приказу августа 2000 года. За более чем четыре года ситуация изменилась на лучшее и в стране, и в угольной отрасли. Но только что мы начинаем говорить о повышении заработной платы, нам показывают соглашение между Минтопэнерго и отраслевыми профсоюзами — ПРУП и НПГ, датированную 2000 годом. А там сказано, что зарплату горнякам можно и не повышать. И разве законны пункты договоров, в соответствии с которыми положение рабочих ухудшается? Мы не раз обращались в суды, но, как правило, наши исковые заявления возвращаются: не так написано, не так оформлено. Одним словом, причины всегда находятся.
Выходит так, что мина замедленного действия заложена в самом отраслевом соглашении, которое было подписано лидерами двух профсоюзов горняков — Виктором Турмановым и Николаем Волинцом. Возможно, четыре года тому назад установленные тарифы и были выходом из ситуации, которая образовалась в угольной отрасли. Но ведь за это время многое изменилось. Производство заработало стабильно, темпы угледобычи растут, а оплата труда остается на уровне 2000 года. Шахтеров можно понять и поддержать: а что, разве они не заработали, не заслужили социального благосостояния? Например, многие из тех, кто готовится уйти на заслуженный отдых, небезосновательно беспокоятся. Пенсионная помощь, как известно, начисляется из заработанных денег. Горнякам сегодня выгоднее, чтобы их пенсия начислялась по зарплатам 1994-1995-1996 годов, так как в сравнении с той, которую они получают после 2000-го, она не выросла, а наоборот уменьшилась. И это при условии, повторимся, что шахта работает стабильно, с перевыполнением производственных графиков.
По мнению председателя Конфедерации свободных профсоюзов Луганской области Николая Козюберды, разговоры руководителей о нерентабельности угольных предприятий — лишь хитрый маневр. Если бы не было выгодно, шахты не покупали б. Он приводит такой простой математический расчет. Килограмм угля в среднем стоит 15 копеек. Из килограмма топлива вырабатывают 4 квт электроэнергии. Население покупает ее по 16 копеек, а предприятия — в среднем по 30 копеек. Если подсчитать прибыль энергетиков из килограмма угля, получаем сумму 1 гривна 20 копеек. В том случае, если топливо предназначено для коксохимической промышленности, — это хорошая прибыль на металле.
Область ежемесячно продает угля на 260 миллионов гривень и получает от этой прибыли приблизительно 5 миллионов гривен (250-255 миллионов гривень идет на зарплату), а энергетики продают свой продукт за 1 миллиард гривен, используя на зарплату лишь половину суммы. Значит можно смело заявить о том, что средства у Министерства топлива и энергетики есть. Кстати, на шахте «Никанор-Новая», независимый профсоюзный комитет, которой возглавляет Николай Козюберда, все-таки добилися повышения тарифной ставки для своих горняков. Сегодня она составляет 205 гривен. Фонд заработной платы увеличился с 1 миллиона 300 тысяч гривен до 1 миллиона 700 тысяч гривен.
Одни не хотят, другие — не готовы
В последнее время со стороны правительства уже наметилось понимание того, что несоблюдения минимальных гарантий являются нарушением трудового законодательства. На запросы шахтерских профсоюзов об установлении тарифов Минтруда подтверждает, что даже по согласованию с рабочими работодатель не имеет права утверждать тарифы оплаты работы ниже, чем предусматривают нормы законодательства. Относительно невыплаченных сумм за работу шахтеров Дмитрий Калитвинцев привел в качестве примера лишь одну, свою, шахту. А если говорить о таких долгах в масштабах страны, то счет, скорее всего, пойдет на миллиарды гривен. Так грабят шахтеров. Досадно лишь, что самые горняки об этом не знают. Не знают своих прав, размеров минимальной зарплаты, утвержденной на предприятии. Эксплуатация работы постоянная возможная еще и потому, что отраслевые профсоюзные организации, с одной стороны, не хотят, а с второго — не готовые их защитить.
— Наши независимые профсоюзы еще немногочисленные, очень слабые и юридически не подготовлены к тому, чтобы опротестовать нормы, которые противоречат законодательству, — считает заместитель председателя Конфедерации свободных профсоюзов Татьяна Кислая. — А государственные профсоюзы продались власти. Поэтому мы пошли в таком направлении: научить независимые профсоюзные комитеты работать с судами. Если в нашей области будет хотя бы одно положительное решение суда, это даст возможность нам уже в глобальном масштабе защищать права горняков и заставлять работодателей пересматривать тарифы оплаты в сторону увеличения. Мы недавно проводили анкетирование и спрашивали у людей, подавали ли они жалобы в суд? Оказывается, подавали, но эти иски лежат в судах годами.
Луганский правозащитник Николай Козырев считает, что сегодня в стране есть два правящих класса: буржуазия, которая зародилась, и старая советская бюрократия. Если первые избрали для себя экономическую эксплуатацию, то вторые действуют по принципу внеэкономической. Новые хозяева не всегда действуют открыто, их бизнес не персонифицирован, поскольку собственность не всегда легальная. Старая бюрократическая гвардия, которая до сих пор при власти, тем паче не персонифицирует свою собственность. И в первом, и во втором случае наёмные работники находятся в абсолютной зависимости от такой власти. Они бесправны. Поэтому люди боятся обращаться в суд, поэтому людей дарят и продают вместе с предприятиями, эксплуатируют и унижают. На шахтах области, например, сложилась такая система распределения зарплаты, когда размер трудового участия каждого подземного рабочего определяет не бригада, а руководство. И вдобавок так, как руководству выгодно, то есть как можно меньше. Дискриминационная система оплаты работы приводит к социальной поляризации шахтеров и возрастания социального напряжения. Складывается впечатление, что государственная социальная политика в сфере работы даже не знает такого понятия, как «дискриминация». Разве это фактически не маскировка внеэкономической эксплуатации
шахтеров?
Алла Антипова, «Голос Украины» №1301, 13.01.2005
