«Антидепрессанты угольных городов»

Проблема отчуждения шламов впервые стала официально обсуждаться только после смены президента. Во время совещания с руководителями угольных предприятий в Красном Луче министр угольной промышленности Украины Сергей Тулуб заявил, что Минуглепром создаст государственное предприятие «Вторичные ресурсы» и оно проведет инвентаризацию шламоотстойников в том числе в Луганской области. «Здесь государство должно навести порядок. Для того, чтобы провести инвентаризацию того, что есть, что лежит под ногами, создается ГП «Вторичные ресурсы» — ему будут переданы на баланс все шламы», — сказал министр, отвечая на вопрос «XXI века». Комментируя тот факт, что огромное количество шламов уже давно передано в частную собственность, Тулуб подчеркнул, что «частная собственность — это святое, и никто ничего отнимать не будет». «Мы считаем, что продажа шламов по 7 гривень за тонну вместо их реальной стоимости в 50 гривень — это неэффективное использование средств». На замечание о том, что в Луганской области шламы продавали не по 7 гривень, а по 1-7 копеек за тонну, он отвечать не стал.

Буквально с немецкого на русский язык термин «шлам» переводится как «грязь». Шлам — илистый осадок каменного угля или руды при мокром обогащении.

По состоянию на июль 2005 года в 46 шламонакопителях в Луганской области находилось около 50 миллионов тонн шлама, в 518 породных отвалах было складировано около 1,2 миллиарда тонн низкосортного угля, которые в общей сложности занимали примерно 2600 гектаров земли. Конечным продуктом переработки шламов является угольный концентрат, который вполне может использоваться в топливно-энергетическом комплексе. Схема проста: шлам после обогащения стоит все равно дешевле, чем добытое сырье, и поэтому его продажа может приносит баснословные доходы. В период с 2001 по 2004 годы в Луганской области подразделениями налоговой милиции были проведены массовые проверки угледобывающих и углеперерабатывающих предприятий по вопросам соблюдение налогового законодательства. На их основании местным органам власти предлагалось признать отходы углеобогащения бесхозными. И такие решения принимались — и местными советами, и главами угольных районов области.

Например, руководство обогатительной фабрики «Нагольчанская» в августе 2001 года предоставило краснолучскому отделу налоговой справку о том, что на балансе этого предприятия не значатся шламы в накопителях №№ 1, 2. На основании этих документов исполком Антрацитовского городского совета 20 июня 2001 года принял решение отходы производства признать бесхозными. После этого шламы в объеме 1,98 млн. тонн без согласия министерства топлива и энергетики были проданы по 45 копеек за тонну.

Прокуратурой Луганской области, руководителями угольных предприятий поднимались вопросы об отмене таких решений. В общем, с 2001 по 2003 годы было реализовано 12 миллионов 62 тысячи 400 тонн низкосортного угля по средней цене в 30 копеек за тонну и 40 миллионов 587 тысяч тонн шлама и отходов углепереработки на сумму около 71 миллиона гривень. Средняя цена при продаже частным предприятиям составляла 1,75 гривень за тонну. Причем такая цена — одна из самых высоких. Есть случаи, когда шламы продавались по 1, 2, даже по полкопейки за тонну. Когда в прошлом году тогдашний губернатор Луганской области Алексей Данилов сообщал об этом Президенту, в его докладе говорилось об общих убытках, нанесенных государству на сумму около 800 миллионов гривень. Тогда экс-губернатор акцентировал внимание Президента на том, что для реализации программы по обеспечению водой шахтерских городов нужно 140 миллионов гривень, для газификации шахтерских городов 274 миллиона, для передачи объектов инфраструктуры угольных предприятий в коммунальную собственность — 50 миллионов гривень. Если верить этим данным, то если бы шламы продавались по их реальной цене, до в угольные города Луганской области сейчас не имели бы этих проблем и статуса депрессивных.

А. Данилов также писал президенту, что эти шламы не обрабатывались согласно соответствующих нормативов, а просто сушились, грузились по вагонам и отправлялись на электростанции. Проверить данную информацию могут только компетентные органы.

На самом же деле борьба за шламы была по всей территории промышленных регионов Украины, потому что такие «бесхозные отходы» есть практически на каждом промышленном предприятии, и при соответствующей их обработке могут приносить, как уже понятно, баснословные доходы. Только если, например, в городе Днепродзержинске разразился скандал с участием налоговой и двух частных фирм в пользу одной из них, в Луганской области все происходило достаточно тихо. И в силу плохой советской наследственности и слишком явной заинтересованности частных лиц, шламы действительно не были взяты на баланс многих предприятий, которым они принадлежат по логике вещей. Однажды один из собеседников пояснил нам, что шлам — этот как стружка на лесопилке. С одной стороны, понятно, отходами чьего производства является, но с другой стороны, на балансе не состоит. Да и проблема не в том, что шламы продавали — вопрос, собственно говоря, в том, кому их продавали и почему по 1 копейке за тонну.

Кроме того, зачастую даже вывоз шламов, купленных по смешной цене, не обходился без эксцессов. Так, на ГОФ «Славяносербская», где шламы собирались 30 лет как в илонакопитель неподалеку от промплощадки, так и в 10 километрах от самой обогатительной фабрики (сейчас ГОФ «Славяносербская» состоит из двух цехов, где цех № 2 — это бывшая ГОФ «Черкасская»), и по примерным подсчетам на 2001 год в объединенном шламонакопителе этих фабрик было около 7 миллионов тонн шлама. В 2001 году была украдена часть трубопровода, соединявшего фабрику и шламонакопитель, в результате чего эксплуатацию объединенного илонакопителя пришлось приостановить, и ГОФ стала сбрасывать отходы на илонакопители, расположенные вблизи промплощадок. В том же году районная налоговая администрация провела опись 5 миллионов тонн шлама из объединенного шламонакопителя с запретом их использования. Затем местные органы власти признали их бесхозными, причем ГОФ об этом даже не оповестили. Затем шлам был окончательно оформлен на торговой бирже как забалансовый.

В Луганской облгосадминистрации тогда происходили не менее интересные процессы: была создана комиссия, которая должна была определить фирмы, которые в целях улучшения экологической ситуации в области должны были произвести чистку шламонакопителей. Фирм-претендентов было несколько, но все они имели одного учредителя. Далее избранную в ОГА фирму уполномочили заниматься этим в министерстве угольной промышленности (г-н Корзун, который тогда подписывал документы, является сейчас заместителем министра углепрома).

В Луганской области многие обогатительные фабрики уже перешли в частную собственность, многие закрыты. С их шламами уже все понятно — они, скорее всего, уже проданы. Те же ГОФы, что еще остались в государственной собственности, судя по словам нынешнего министра угольной промышленности, должны будут передать имеющиеся у них на балансе шламы на баланс нового госпредприятия «Вторичные ресурсы». Кстати, в 1999 году украинским институтом «УкрНИИуглеобогащение» (г.Луганск) по приказу из Киева была разработана инструкция «Про порядок учета, разработки, переработки и использования ресурсов вторичного топлива, полученного из отходов углеобогатительных фабрик». Она была утверждена Министром угольной промышленности в том же году, и исходя из этого документа, все шламы являются государственной собственностью. Получается, что теперь схема по управлению государственной «грязью» переходит на наивысший ведомственный уровень — в профильное министерство. Только вот насколько будет результативным такое управление? Да и после проведения инвентаризации имеющихся шламов в Министерстве наверняка удивятся их количеству. В принципе, цена тонны шлама, как и любого другого продукта или вещества, зависит от его качества. Но эта цена — явно не 1 копейка, а тем более не 0,2 копейки за тонну. Какой будет ценовая политика министерства угольной промышленности в вопросе шламов и куда пойдут деньги от их последующей продажи, — Сергей Тулуб не сказал. Кроме того, шламы действительно несут достаточно серьезную угрозу экологии, и будут ли за счет их продажи реализовываться какие-то экологические программы, пока не известно. В общем-то, слова Министра и его инициатива вызывают больше вопросов, чем дают ответов.

Марина Дарницкая, «ХХI век»