Пятого января по приглашению коллег я посетил судебное заседание по делу против четырех общественных активистов из Луганской и Донецкой областей, которых прокуратура намерена обвинить в присвоении сумм от 1500 до 2800 гривен по статье 191 ККУ, предусматривающей наказания от 3 до 8 лет лишения свободы. Представляю вашему вниманию свои рефлексии по поводу увиденного и услышанного.

Разумеется, этот текст не может претендовать на объективность и не является репортажем. Работая в общественном секторе уже более 10 лет и зная реалии этой работы, я не могу относиться к этому судебному процессу беспристрастно.

Знакомьтесь с главным подозреваемым: Сергей Зуев - человек, который на протяжении многих лет работает в интересах детей уязвимых групп (социальные сироты, дети с инвалидностью, дети в конфликте с законом). Сергей руководит детской общественной организацией «Театр эстрады «Класс», параллельно возглавляя Алчевский городской Центр социальных служб для детей семьи и молодёжи. Организация Сергея Зуева входит в «Правозащитную детскую сеть Донбасса», работающую на территории Донецкой и Луганской областей с 2009 года и за это время оказавшей помощь уже более 1500 клиентов. Кроме него обвинения собираются выдвинуть еще трем предпринимателям и общественным активистам из Алчевска, Перевальска и Снежного, которые по контракту сотрудничали с организацией «Класс» три года назад.

В чем же прокуратура усматривает вину этих людей? В 2009 году организация, которой руководит Сергей Зуев за счет гранта от Антикризисной гуманитарной программы Фонда «Возрождение» организовала и провела проект «Детство не отменяется», в рамках которого дети - сироты и дети из «проблемных» семей отдохнули и оздоровились на побережье Азовского моря. Для организации этого мероприятия Зуевым были заключены договоры с тремя частными предпринимателями (на данном этапе они не хотели бы раскрывать своих имен), которые обязались обеспечить юридическое и методическое сопровождение лагеря. За оказанные услуги им были единоразово перечислены суммы от 1500 до 2800 гривен. Кроме этих экспертов в проекте приняли участие еще 8 волонтеров, с которыми директором «Класса» были заключены договора на оказание безоплатных услуг. Двое из этих людей спустя 2 года после окончания проекта подали заявления в милицию, в которых пожаловались на невыплату им гонораров, якобы обещанных за работу в качестве воспитателей. Эти заявления и послужили началом травли Сергея Зуева, а вместе с ним и людей, предоставлявших услуги проекту. В офисе и в квартире руководителя алчевского «Класса» были проведены обыски, изъяты документация, печать и компьютерная техника. Работа организации уже более полугода полностью парализована.

Обвинение утверждает, что частные предприниматели, по договору сотрудничавшие с проектом «Детство не отменяется», получили свои гонорары незаконно, поскольку не присутствовали на месте проведения детского палаточного лагеря. Подозреваемые утверждают, что их контракты не предусматривали личного присутствия в лагере. По их словам, они полностью выполнили условия договоров, осуществив все необходимые работы по подготовке и методическому сопровождению выездного мероприятия.

Как таковое следствие по делу еще так и не началось - активисты, подозревающиеся в этом правонарушении, с июня прошлого года оспаривают законность возбуждения уголовного дела. Оспаривают небезуспешно: алчевский городской суд в июле уже признал постановление о возбуждении дела незаконным (что не удивительно, в виду качества материалов обвинения), но Луганский апелляционный суд вернул жалобу в Алчевск для повторного рассмотрения. Новый состав суда рассматривает это дело уже третий месяц.

Пару слов о процедуре. Служащие алчевского городского суда явно не избалованы вниманием журналистов и гражданского общества – мое настойчивое желание присутствовать в качестве наблюдателя вызывало у секретаря и судьи заметное недоумение. Ими была предпринята вялая попытка убедить меня в необходимости предварительно уведомлять о желании присутствовать на процессе, но упорствовать в этом заблуждении служители фемиды не стали и позволили мне остаться. Судья не сочла нужным облачиться в мантию, как того требует процедура. Но, к чести Её Чести, замечу, что иных процедурных нарушений в ходе слушания допущено не было. Судья прямо в зале обстоятельно изучила материалы дела, выслушала аргументы заявителей и прокурора, и удовлетворила все заявленные ходатайства. Мы погрешили бы против истины, утверждая, что судья отдает явное предпочтение одной из сторон.

После почти трехчасового заседания судья объявила очередной перерыв, удовлетворив ходатайство Сергея Зуева о необходимости приобщения к делу новых материалов.

Немного впечатлений о слушаемом деле. Оно производит очень странное впечатление. Дело буквально зияет «дырами» в показаниях потерпевших и удивляет произвольной трактовкой этих показаний следственными органами. Следует заметить, что, кроме показаний трех волонтеров лагеря, следствия не располагает никакими доказательствами, подтверждающими факт совершения подозреваемыми наказуемого деяния. Претензии «потерпевших» странны уже тем, что были заявлены спустя 2 годя с момента невыплаты им гонорара, которая, по их словам, имела место. Возникает логичный вопрос: что помешало им заявить о нарушении в 2009 году? Возможно, инвалид по зрению Сергей Зуев оказывал на них давление, угрожая расправой? Те, кто видел руководителя алчевского ЦССДСМ хотя бы однажды, в эту версию не поверят.

Вызывает много вопросов и сама процедура возбуждения уголовного дела. В материалах, предоставленных суду прокуратурой, отсутствуют заявления «потерпевших», которые, собственно, и послужили основанием для возбуждения дела - обвинение неоднократно упоминает их в тексте постановления, но за истекшие 8 месяцев так и не удосужилось ознакомить с текстами этих документов ни подозреваемых, ни судей. Это при том, что кроме этих заявлений у милиции и прокуратуры нет ни одного документа, подтверждающего факт совершения подозреваемыми наказуемых деяний. Крайне странен выбор свидетелей – из 8 волонтеров, работавших в лагере «Детство не отменяется» были опрошены только 3. При этом вместо показаний других волонтеров к делу были приобщены свидетельства родственников заявителей – людей, не имевших никакого отношения к данному проекту. По ходатайству одного из подозреваемых к делу приобщены материалы, указывающие на довольно тесную личную связь между одной из заявительниц и оперуполномоченным Сергеем Сафоновым , расследовавшим данное дело – откровенные фотографии, неосмотрительно опубликованные заявительницей в социальных сетях. В деле нет никаких документов, дающих основание полагать, что людям, называющим себя потерпевшими, полагались какие-либо выплаты, более того – к материалам приобщены подписанные ими договоры об оказании волонтерских услуг (не предусматривающих вознаграждения). Однако, прокуратура, упорно игнорируя эти факты и не принимая во внимание никаких аргументов оппонентов, почему-то склонна верить ни чем не подтвержденным свидетельствам «потерпевших».

Чем же вызвано такое упорство органов следствия? Главный подозреваемый, руководитель алчевского городского Центра социальных служб для детей, семьи и молодёжи, уверен, что всё происходящее – плод личной неприязни отдельных представителей городского руководства и попытка «выдавить» его с занимаемой должности.

Наиболее мнительные общественные активисты считают, что «алчевское дело» - это пробный камень, отработка схемы, которую власть намерена в дальнейшем использовать для системного давления на неудобные общественные организации.

Не хочется ни бросаться в крайность теории заговора, ни горой становиться на защиту руководителя алчевского «Класса», о деятельности и жизненных принципах которого мне известно не так много. Но торопливая и бездарная работа следственных органов даёт целый ряд аргументов в пользу обоих этих версий. В любом случае, увиденное и услышанное в суде оставляет неприятный осадок и массу вопросов.

Мне очень хотелось спросить присутствовавшего в суде государственного обвинителя, господина Горового, действительно ли он считает расследование этого буквально разваливающегося в руках дела (заявленный ущерб которого – 5 тысяч гривен - втрое меньший, чем совокупный месячный оклад расследующих его сотрудников органов милиции и прокуратуры) гораздо более значимым для общества, чем расследование заявлений о коррупции чиновников, тендерных махинаций, незаконной приватизации, фактов контрабанды и незаконной промышленной разработки угля, ущерб от которых по самым скромным подсчетам составляет десятки миллиардов гривен? Там ли прокуратура ищет угрозу законности и правопорядку? У меня было много вопросов к прокурору, но они так и остались «повисшими в воздухе» - он не только не захотел давать комментарии, но даже и не счел нужным представиться. «Кто вы такой, чтобы я вам представлялся?» - уходя, через плечо спросил меня человек, действующий в официальном качестве - фактически, от моего имени и как бы в моих интересах. А действительно, кто я? Всего-навсего часть народа, на верность которому присягнул этот строгий и неразговорчивый человек.

Мы живем в очень странной стране, где одним сходит с рук незаконная скупка стратегических предприятий, грабежи и убийства, а других «по всей строгости закона» судят, обвиняя в незаконности получения сумм, не на много превышающих нынешнюю минимальную зарплату. Но винить некого - мы сами сделали эту страну такой и кроме нас никто её не изменит.

Константин Реуцкий