В Луганске 12-летняя Вика Волкова бросилась защищать четырехлетнюю сестричку, на которую напал соседский питбуль. Разъяренная собака порвала девочкам лица. Сейчас сестрам требуются многочисленные пластические операции.

Несчастье случилось утром. 12-летняя жительница Луганска Вика Волкова и ее двоюродная четырехлетняя сестричка Маша шли домой. Проходя мимо жилых домов, девочки слышали доносившийся из-за высоких заборов собачий лай. Для частного сектора это привычная ситуация — здесь почти в каждом дворе есть собака. При этом хозяева животных не перестают уверять, что их любимцы очень добрые и, если их не злить, никогда не укусят…

«Я вцепилась собаке в шею, но она была намного сильнее меня»

Несмотря на то что восьмикласснице Вике всего 12 лет, она рассказывает о случившемся совсем по-взрослому. Только изредка глаза худенькой светловолосой девочки наполняются слезами.

 — В тот день я решила пойти с папой в магазин, — вспоминает Вика. — С нами поехала моя двоюродная сестричка Маша — мы хотели отвезти ее на стройку недалеко от нашего дома, где ее должны были ждать родители. Но их там не оказалось. Папа сказал, чтобы мы возвращались домой. Это было совсем рядышком, в пяти минутах ходьбы. «Давай пойдем по другой улице, — предложила Маша. — Около домов страшно — там злые собаки». «Но ведь они за забором, — возразила я. — А идти в обход намного дольше». Одним словом, я ее уговорила. По дороге нас остановила соседка, бабушка моего одноклассника Никиты: «Дети, хотите абрикосок?» Мы отказались, у нас дома полно фруктов. За забором громко залаяла собака.

Притянув Машу к себе, я глянула на калитку — закрыто. Как вдруг она распахнулась и со двора выбежал большой пес. Он схватил Машу и потянул ее на себя. Это произошло так быстро… Я ничего не успела сделать. Маша закричала и начала плакать. А пес повалил ее на землю и, схватив зубами за голову, начал таскать, как игрушку. Голова сестрички тут же стала красной, как будто ее облили краской. Я бросилась на помощь.

Помню, схватила Машу за плечи и потащила на себя, вырвав ее голову из собачьей пасти. Собака зарычала и схватила ее опять. Тогда я начала оттягивать Машу за руку. Я тащила изо всех сил, как вдруг пес отпустил ее и… переключился на меня.

Собака вцепилась клыками мне в лицо. Я почувствовала, как глаза и рот залила кровь. Обороняясь, одной рукой схватила ее за пасть и начала от себя оттягивать. Зубы зверя впились мне в руку. Мне показалось, что они проткнули ее насквозь… Я схватила пса за шею, но он был намного сильнее. Питбуль рычал, клацал зубами, пытался меня укусить. А я кричала и прикрывала второй рукой лицо…

Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, если бы на улицу не выбежал хозяин разъяренного пса. Он с трудом оттащил его от Вики.

 — Дотронувшись до лица, я с ужасом поняла, что на нем… нет кожи, — вспоминает Вика. — Вернее, она была, но висела каким-то мешком, как порванная ткань. А у Маши на лице был большой карман, кожа со щеки слезла и повисла, у нее не было губы и носика. Я схватила сестричку за руку, и мы, спотыкаясь, пошли домой.

По дороге встречали соседей — наверное, они услышали, как мы кричали. Все хватались за голову и причитали: «Какое горе! Какое горе!», но никто почему-то не подходил и не пытался помочь. Я хотела взять Машу на руки, но поняла, что упаду вместе с ней, у меня совсем не было сил.

 — Я была дома, готовилась к судебному заседанию, — рассказывает мама Вики Елена(женщина работает юристом). — Младший сын Лева и старшая племянница Алинка запускали во дворе воздушного змея. Они были у меня на виду, Вика и Маша уехали с мужем — вроде бы не было поводов для беспокойства. Внезапно я услышала пронзительный женский крик. А через пару минут прибежала соседка: «Лена! Леночка, горе случилось!» Ничего не понимая, я вышла в коридор и увидела на пороге маленькую девочку. На ее лице не было кожи, глаза буквально выкатывались из орбит, из разорванных век и носа ручьем лилась кровь. Присмотревшись, я поняла, что это… Машенька. Не могу передать свое состояние в тот момент. Я схватила первое попавшееся полотенце и, обернув ее крошечное тельце, отнесла племянницу на диван. Краем глаза видела, что вместе с ней в дом вошел кто-то еще. Но тогда я не поняла, что это была моя Вика.

 — Я сразу побежала в ванную умыться, — глаза Вики наполняются слезами. — Думала, что просто смою кровь. Посмотрев в зеркало, увидела, что все мое лицо порвано. У меня не было щеки, на ее месте виднелась голая челюсть, зубы… Я плохо понимала, что происходит. Взяла полотенце и, кое-как прикрывшись, пошла в комнату.

 — Маша словно впадала в сон, — вспоминает Елена. — Она так тяжело дышала… Казалось, каждый ее вздох — последний. В комнате стоял запах крови и смерти. Я буквально чувствовала, что смерть где-то рядом. Не знаю, как в том состоянии еще смогла позвонить мужу и вызвать «скорую».

 — Я никогда не видела, чтобы мама так плакала, — тихо говорит Вика. — Помню, еще в ванной заметила, что у меня расстегнулась сережка. Она тоже была в крови. Я сняла ее и ходила с одной. А еще мне почему-то запомнились мои белые туфельки с большими бантиками. Эти бантики стали красными от крови. В дом забежали Лева и Алина. Они спрашивали, что случилось, просили меня показать лицо. Когда я показала, они так закричали, что соседи вывели их на улицу.

«После операции долго не решалась дать дочке зеркало»

Когда девочек забрала «скорая», Машенька уже была без сознания. Проверив внутренние органы (к счастью, они оказались целы), медики повезли пациенток на операцию. Обеим нужно было собирать лицо по частям.

 — Меня спрашивали, чувствую ли я боль, — продолжает Вика. — Да мне тогда уже было все равно. Я только спрашивала, буду ли жить. Помню, когда нас везли на «скорой», мне очень хотелось спать. Но врачи меня будили, говорили, что засыпать нельзя. Мне обмотали лицо бинтами. Врач хотел сделать укол, но долго не мог найти вену — вся моя рука была в крови и синяках.

 — У девочек были тяжелые травмы, — рассказывает заведующий отделением челюстно-лицевой хирургии Луганской областной клинической больницы Алексей Сенченко. — Раны глубокие, с дефектами мягких тканей. Такие травмы, как правило, сопровождаются большой кровопотерей. К счастью, девочкам вовремя оказали помощь. Не окажись они в течение часа в больнице, обе истекли бы кровью.

 — Мне показалось, что мы простояли под операционной вечность, — вытирая набежавшие на глаза слезы, говорит Елена. — «Сшили, как могли, — покачали головой врачи. — Но, сами понимаете, собака, перед тем как кусать, зубы не чистила, детям лица спиртом никто не обрабатывал. Поэтому все может быть…» Маша пять дней провела в реанимации. Томография показала, что у нее еще и сломана челюсть.

Сейчас все лицо Машеньки в крупных глубоких шрамах. Нижнее веко неестественно оттянуто вниз, у девочки нет ноздрей. С правой щечки уже несколько месяцев не сходит припухлость — полностью собрать лицевую кость врачам не удалось. Остается надеяться, что она срастется правильно.

У Вики остались глубокие шрамы на щеках. Как она сама говорит, рубцы напоминают кошачьи усы. Первое время раны сильно гноились. В общей сложности ей на лицо наложили 57 швов, Машеньке — 87.

 — Спасибо врачам Луганской областной больницы — при полном отсутствии современного оборудования они смогли собрать лица девочек по крупицам, — говорит мама Вики Елена. — Они спасли им жизнь, и это главное. Конечно, сейчас их лица обезображены. После операции я долго не решалась дать Вике зеркало. Она просила, говорила, что не будет плакать, я не поддавалась. Но дочка поймала момент, когда я вышла в аптеку, и сфотографировала себя на мобильный телефон. Когда я вернулась, она изо всех сил старалась показать, что не расстроилась. А под вечер не выдержала и расплакалась.

 — Даже тогда мне еще казалось, что все это какой-то страшный сон, — качает головой Вика. — Мне так хотелось в это верить! Думала: я сейчас усну и проснусь в своей комнате, здоровая и красивая. Я без конца засыпала, но все равно просыпалась в больнице. Это сейчас я уже все понимаю. А тогда в голове не укладывалось, как такое может быть. Почему именно со мной? Ведь тот день так хорошо начинался! Я подарила маме розу, папе начисто вымыла машину.

 — Это Викуся хотела загладить вину — накануне мы ругали ее за то, что она слишком много гуляет, — грустно улыбается Лена. — Все, кто к нам приходит, поражаются: как только Вика в такой ситуации может оставаться улыбчивой и жизнерадостной! Мало кто знает, какие это на самом деле страдания. У сверстников в этом возрасте все только начинается — танцы, мальчики, первая любовь. А дочка даже в школу не ходит — стесняется. Учителя приезжают к нам на дом. Ведь даже самые тактичные люди, увидев Вику, первым делом смотрят на ее изувеченное лицо. После операции дочка закрывала личико даже от меня. Когда я спросила, в чем дело, она сказала: «Не смотри. Тебе ведь тоже страшно на это смотреть, я знаю». Первые несколько недель Вика провела в бинтах. Приходя к ней и видя заплаканные глаза, я начинала ее успокаивать: не плачь, улыбнись. «Я пыталась улыбнуться, — тихо говорила дочка. — Но из-за бинтов даже улыбки не видно».

«Это вообще чудо, что мы остались живы»

 — Но что-то же все-таки можно сделать? — спрашиваю у Лены. — Например, пластические операции.

 — Это единственный способ, — кивнула женщина. — Причем операция потребуется не одна. Машеньке их надо не менее десяти. Но у нас в стране их не делают. Хоть пластическая хирургия в Украине существует и врачи есть хорошие, в государственных клиниках старое оборудование, не подходящее для пластики лица. Можно только навредить. Новое же оборудование есть лишь в частных клиниках. Но там другая проблема — недостаток опыта. Осматривая девочек, молодые специалисты неуверенно говорили нам: «Ну, давайте попробуем».

Мы объездили чуть ли не все украинские клиники. И везде говорят одно и то же: «С вашими травмами операцию можно делать только за границей. В Германии или в Израиле». Но за границей каждая такая операция стоит не меньше двадцати тысяч долларов. Для нас это заоблачная сумма. К тому же 20 тысяч стоит сама операция. А медикаменты, проживание, питание… Мы с мужем каждый день ищем варианты, рассылаем истории болезни девочек зарубежным врачам. И стараемся как-то объяснить Вике, что надо подождать.

 — Я подожду, — с готовностью заявляет Вика. — Главное, чтобы я стала красивой до следующего сентября. Надо ведь идти в школу. Я уже даже продумала, что надену, какую сделаю прическу. Хочется всех удивить. Когда лежала в больнице, очень боялась, что не смогу петь. Я же занимаюсь музыкой — пою и играю на пианино. К счастью, с голосом все в порядке.

 — Хозяева покусавшей девочек собаки — наши знакомые, — говорит Лена. — Это родители Викиного одноклассника, мы неплохо друг друга знаем. После случившегося они приехали в больницу, извинялись. На первых этапах даже оплатили девочкам лечение. Пообещали, что усыпят собаку, и на следующий день она действительно пропала. Правда, следователю они признались, что отдали ее знакомым. Умоляя простить их, обещали всячески помогать. Узнав же, какие теперь нужны операции, пропали. Если раньше хозяин полностью признавал свою вину, то сейчас винит во всем свою 87-летнюю маму. Дескать, это она открыла калитку. Государство же оштрафовало хозяев на 102 гривни.

Вскоре Елене удалось добиться, чтобы по факту случившегося возбудили уголовное дело. В Артемовском райотделе милиции «ФАКТАМ» подтвердили, что идет расследование. В соответствии с недавно внесенными в законодательство поправками, хозяину бойцовской собаки, которая приравнивается к оружию, грозит наказание от 8,5 тысячи гривен штрафа до десяти лет лишения свободы. За последние годы в Украине уже вынесли несколько таких приговоров.

 — Но даже если хозяина и привлекут к ответственности, что толку? — качает головой Елена. — Операцию он нам все равно не оплатит, да и проблемы с собаками это не решит. У нас в стране люди свободно заводят опасных для общества псов и совершенно не чувствуют за собой ответственности. Кинологи единогласно говорят, что питбуль — одна из самых агрессивных пород и нуждается в воспитании. Если собаку не дрессировать, она несколько лет может быть доброй и спокойной, а потом ни с того ни с сего растерзать даже члена семьи. (Кстати, единственный город, где хоть как-то контролируется разведение собак бойцовских пород, — это Киев. Еще несколько лет назад Киевгосадминистрация приняла постановление, в соответствии с которым люди, приобретая собаку породы, которая может представлять угрозу обществу (перечень этих пород можно найти на сайте Украинского центра идентификации животных), должны повести собаку на специальное тестирование, где проверят ее адекватность и воспитание. — Авт.)

 — Мы помогли, чем смогли, — сказал корреспонденту «ФАКТОВ» хозяин изувечившего девочек питбуля. — То, что произошло, просто ужасно, но ведь никто этого не хотел. Моя мама, пожилая женщина, не проследила, что калитка осталась открытой. Я, признаться, сам в шоке. Наша собака всегда была очень спокойной, хорошо ладила с детьми. Не понимаю, как такое могло произойти.

 — Недавно я прочитала, что в одной семье питбуль загрыз двухлетнего ребенка, — рассказала Вика. — Это чудо, что мы с Машей остались живы. Спасибо за это врачам. Знаете, я только сейчас поняла, как же мне, оказывается, раньше было хорошо — у меня было нормальное личико, как у всех. Никто меня не жалел, не показывал пальцем. А я все равно была собой недовольна, искала недостатки. Теперь у меня одна мечта — стать такой, как я была раньше. Хочу красиво одеться, распустить волосы и выйти на улицу. Но не вечером и не ночью. Я хочу гулять днем.

 — Да будешь, куда ты денешься! — в комнату вихрем залетел озорной темноволосыймальчишка лет девяти. Это Лева, младший братик Вики. — Я и сам хочу, чтобы Вика пошла в школу. Все ее уже заждались. Девочки только и спрашивают, как там она, когда придет.

В отличие от своей двоюродной сестрички, четырехлетняя Машенька редко улыбается. По словам родителей, девочка до сих пор думает, что на нее надели некрасивую маску, и каждый день пытается ее снять. Засыпает только при включенном свете, не может проходить мимо частных домов. А при виде собаки, даже маленькой и безобидной, у малышки начинается истерика.

P.S. Желающие поддержать Вику и Машеньку могут связаться с мамой Вики Еленой по телефону: (050) 566-38-62.

 

Источник и фото: fakty.ua

Теги: трагедия, питбуль, дети