У каждого есть своя точка кипения и предела. Психологические особенности восприятия реальности. У меня она наступила сегодня после фото погибших людей на восточных кварталах Луганска.

Тела лежали под старыми покрывалами, над ними стоял «защитник» с автоматом.

Мы не знаем, кто были эти люди, которые сейчас лежат на улицах нашего города. Не знаем, кого они любили, о чем мечтали, почему не уехали из города, во что верили, за кого голосовали и какие планы у них были на будущее. Вчера вечером они ложились спать в обстреливаемом со всех сторон городе. Наверняка каждый из них верил, что выживет и переживет эту безумную войну…

Мы так увлеклись поиском правых и виноватых в этой войне, так засмотрелись телевизионных сюжетов, где точно указывается, кто враг, а кто – нет, что забыли прописную истину. Истину о том, что человек – смертен, и самое страшное – внезапно смертен.

Тем более когда вокруг настоящий бал Сатаны. Луганчане уже давно живут в аду войны. А вот голландцы, британцы, американцы, севшие в этот чертов Боинг, наверняка, знали о войне лишь то, что она бывает где-то в Сомали или в Чечне. И теперь в каком-то Донбассе.

Они слушали сюжеты о войне за ужином фоном. Точно также как и мы еще год назад, ужасаясь, но не принимая близко к сердцу: ведь война – это неприятно. Война – это запах смерти, это когда нет хлеба, это когда страшно, это когда беженцы с клунками по дороге идут, когда дым и огонь повсюду и руины.

Но безжалостная смерть не пощадила людей, летящих на курорты Малайзии. Как и не пощадила тех людей, которые были сегодня убиты в Луганске. И единственное, что сегодня можно сделать – это молиться своему Ангелу-Хранителю, чтобы он не отвернулся и не отвлекся в самый важный момент, чтобы уберег и спас.

Но, увы. Почему-то сегодня многие вместо того, чтобы начать думать о спасении и ужасаться гибели людей, размышлять, как остановить кровавую мясорубку, еще больше погрязают в ненависти. Кто-то убежден, что во всем виноват Путин, другие винят Порошенко. Причем, и те и другие идентифицируют носителей противоположных идей как врагов. А люди, которые пишут сегодня то, что сейчас пишу я, рискуют стать врагом и для первых и для вторых.

Вторая мировая война закончилась 69 лет назад. Кто виноват в том, что она началась? Гитлер? Безусловно. Но только ли он? А как быть с пактом Молотова-Рибентроппа, как быть с выжидательной позицией западного мира, как быть с огромными жертвами среди советских людей? «Мы за ценой не постоим», - эта фраза цепляла меня с детства. За ценой ведь и правда никто не стоял. Сколько книг было написано о той войне, уже постсоветских книг, лейтмотивом которых была война не героическая, не война, где сплошные подвиги и самопожертвование, а война как масштабная трагедия народов.

Спросите у любого реконструктора и он вам скажет – что соотношение погибших немцев и погибших наших примерно 1 к 10. Да, мы победили. Но какой ценой? Сколько искалеченных судеб? Сколько сирот? Сколько смертей?

Может быть, жертвенность – это наша национальная черта? Революция, гражданская война, в 30-х миллионы людей умерли с голоду, потом была страшная война, потом снова голод…

Над американцами у нас принято подтрунивать. Дескать, законы у них идиотские. К примеру, вот американцы придумали называть чернокожих «афроамериканцами», там рулят феминистки, там в каждом штате разные законы, часто противоречивые и прочие вещи, кажущиеся нам чудными. А они просто не хотят больше воевать на своей территории.

Гражданская война научила их, что разжигание ненависти и ущемление прав людей по расовому, этническому или любому другому признаку приводит к беде. Потому для каждого американца звезднополосатый флаг – святыня и такой же атрибут нормальной жизни, как поход в церковь по субботам.

У нас с этим лихо шутили: одна деятельница каталась по садикам и пугала русскоязычное население, другие кричали о «фошизме» и называли украинцев «недорасой».

Вот и дошутились и продолжаем «шутить», несмотря на то, что эти невинные шалости уже сделали свое страшное дело: страна расколота, и мы убиваем друг друга на радость тем, кому это выгодно.

Но вернемся к сегодняшнему страшному дню. К Луганску. Я сейчас не живу в городе, но по утрам я звоню друзьям и соседям, которые остались в городе.

Главное, чтобы после нескольких длинных гудков, они ответили. Я маниакально слежу, куда попадают снаряды… Эти снаряды летят не в здания, эти снаряды летят в мое прошлое, в мою жизнь. Эти снаряды расстреливают мое детство, мои романтические воспоминания и всю мою прежнюю жизнь.

Мой город, который я всегда буду любить только за то, что с ним связано…

Сегодня в дом моей подруги попало 12 снарядов. Дома больше нет, нет машины, нет вещей, нет кошек и нет собаки…

Моя кума сегодня утром чуть не попала под обстрел в районе Восточного рынка…

Мой друг смотрит в окно, как разрушают старый центр, мое любимое место в городе, куда я еще недавно водила своего ребенка в школу эстетического развития…

Моя соседка говорит, что на берегу речки, где я гуляла в детстве, лежит неопознанный труп…

Я пишу эти строки, а мне приходит смс от подруги: «Взрыв в центре. Самолет. Сирены. Сидим в подвале. Заходит на второй круг. Ждем второй серии»…

Сегодня я говорила с учительницей, у которой больше нет работы – школа полностью уничтожена взрывом…

А еще постоянно думаю о детях о ровесниках моей дочери, которые остались в Луганске. Я представляю, как мальчишки обсуждают друг с другом ни очередную серию блокбастера и ни футбол, а то, как разбомбили их школу. Я вспоминаю очередь в суде из «детей-войны», которым сейчас за 70. И мне страшно представить, что будет с нынешними детьми из Луганска, которые потеряли главное для ребенка ощущение – безопасности, которые поняли, что мама с папой – всесильные и всезнающие – не могут их защитить.

И знаете, мне совсем не интересно, кто стреляет. У меня нет ненависти, потому что я знаю – виновны все, в том числе и я. У меня только отчаяние и только вера, что проклятая стерва война обойдет моих друзей и их дома, их близких и родных.

Я не знаю, сколько людей умрут завтра. И я прошу просто умоляю всех нормальных людей страны не отворачиваться и не отмахиваться от нашей беды. Мы не сможем остановить эту войну. Но мы обязаны оставаться людьми. Мы можем зажечь свечи на своих окнах уже сегодня и можем перестать разжигать ненависть.

Мне всегда было грустно, когда я смотрела, как в годовщину Голодомора, к памятнику жертвам несут свечи и колоски пшеницы, хлеб и булочки, которые могли бы тогда спасти жизни. Но тогда об этом не могло быть и речи. Все вокруг строили коммунизм. И всем было наплевать на пухлых от голода детей. И только спустя много десятков лет это назвали Геноцидом.

Яна ОСАДЧА